«28 января 1936 г. Шостакович решил отмечать ежегодно, до самой смерти.<…> Если же начиналось все действительно не здесь, а в чужих умах, то виноват, скорее всего, Шекспир, сочинивший «Макбета». Или Лесков, который перенес эту историю на русскую почву под заглавием «Леди Макбет Мценского уезда»…Естественно, он сам виноват в создании этого произведения, оскорбительного для народа… Да сама же опера и виновата».

В 2016 г. мировая общественность отметила важное событие – 110- летие со дня рождения великого русского композитора Дмитрия Шостаковича (1906 – 1975). Дмитрий Дмитриевич Шостакович, которого современники при жизни называли музыкальным гением ХХ века, в своей музыке «поднимался до космических высот: Юрий Гагарин в полете запел его песню на слова Долматовского «Родина слышит, Родина знает»  (С. Бэлза). Авторы представленных книг – польский музыкант, лично знавший композитора, Кшиштоф Мейер («Шостакович:  Жизнь. Творчество.  Время», 1995, ЖЗЛ) и лауреат Букеровской премии, популярнейший английский писатель Джулиан Барнс («Шум времени», 2016 — пер. на рус. язык Елены Петровой) – постигают масштаб личности и музыкальный гений Шостаковича.

Произведения, разделенные двадцатилетием, на наш взгляд, связаны не только именем главного героя, но и ракурсом изображения «ХХ век: художник и власть». В книге — исследовании К. Мейера, которая читается как увлекательнейший роман о личности и эпохе, кроме собственно биографии Д. Шостаковича, интересны страницы, повествующие о связях композитора с русским художественным авангардом 1910 – 1920-х гг. (В. Маяковским, А.Родченко и др.). Автор обращается к архивам: неизвестным эпизодам из жизни гениального композитора, в частности, подробностям его отношений с высшим руководством сталинского государства в 1930 – 1950- е гг. Строгая хронология  биографического повествования позволяет  ощутить «пульсацию» описываемого времени, его напряженный ритм. Сказанное имеет прямое отношение к восприятию и воспроизведению ритмов трагического ХХ века в музыке Д. Шостаковича. К. Мейер утверждает принцип автобиографизма в произведениях великого композитора, выразивших переживания глобальных социальных, исторических потрясений. Автобиографизм проявляется в глубоко личном отношении гения музыки к происходящему, обнажении «бездн» человеческой души, родственному другому художнику – В. Маяковскому (автору грандиозных лиро — эпических поэм), с которым Д.Шостаковича связывали дружеские отношения. Музыка современного композитора – это «рассказ о времени и о себе».

Мое знакомство с книгой К.Мейера состоялось задолго до чтения романа Д. Барнса «Шум времени» (в русском переводе). Сам собой установился «режим чтения»: параллельное чтение двух произведений. Джулиан Барнс (р.1946) в романе о жизни гения музыки словно бы создал «психологический объем», психологическое наполнение и дал объяснение фактологии (в биографическом исследовании К. Майера). Речь идет о главе 11 (1935 – 1937). Кшиштоф Мейер скупо фиксирует даты, которые  сами по себе о многом говорят: разгар  сталинских массовых репрессий, «охота на ведьм». Фабула романа Джулиана Барнса связана с хронологией данного периода. Сюжет психологического романа «Шум времени» сложен: два плана (событийный и психологический) взаимодействуют в тексте, в результате чего рождается новое качество повествования. Поклонники творчества Д. Барнса обычно ищут в тексте узнаваемую авторскую «ироническую интонацию», пронизывающую все уровни художественного целого (как, например, в романе «Англия, Англия»). В романе «Англия, Англия» звучат антиутопические мотивы (старая Англия – Остров благоденствия). Нам представляется, что авторская ирония в «Шуме времени» присутствует в трансформированном виде – это ироническое и одновременно трагическое восприятие происходящего героем, то есть композитором Д. Шостаковичем. У Джулиана Барнса, освоившего антиутопический жанр, появляется возможность некоего «путешествия во времени» – в мир сталинской утопии 1930- х гг. В прежних произведениях Д.Барнса ирония характеризовалась как стилистическая доминанта, как скепсис, пронизывающий постмодернистские тексты: «Мы продадим наше прошлое другим странам в качестве их будущего!» (Цит.: Барнс Д. Англия, Англия: роман / Пер. с англ. С.Силаковой. М.: ООО «Издательство «АСТ», 2003. С.53).  В повествовании («Шум времени») скепсис переходит в мрачный гротеск: он присущ образу мыслей, логике главного героя, неожиданно ставшего жертвой политической игры вождя всех народов.  Барнсу удается воссоздать необыкновенное психологическое напряжение, болезненное состояние ранимого от природы гениального человека, оказавшегося в «ловушке» тирана. Сталин не расстрелял свободолюбивого композитора только по прихоти: «Реакция тирана всегда была непредсказуема, и он часто играл со своими жертвами, как кот с мышью» (Цит.: Кшиштоф Мейер («Шостакович:  Жизнь. Творчество.  Время», 1995, ЖЗЛ). «28 января 1936 г. он решил отмечать ежегодно, до самой смерти.<…> Если же начиналось все действительно не здесь, а в чужих умах, то виноват, скорее всего, Шекспир, сочинивший «Макбета». Или Лесков, который перенес эту историю на русскую почву под заглавием «Леди Макбет Мценского уезда»…Естественно, он сам виноват в создании этого произведения, оскорбительного для народа… Да сама же опера и виновата». (Цит.: Барнс Дж. Шум времени : роман / Джулиан Барнс ; пер. с англ.Е. Петровой. – М.: Иностранка, Азбука Аттикус, 2017.С.32). Страшно читать свидетельства современников о том, что пришлось пережить молодому Д. Шостаковичу в 1936 году в связи с постановкой его новой оперы «Леди Макбет Мценского уезда»! Общим источником для романов К. Мейера и Д. Барнса послужили письма американского певца польско- русского происхождения Сергея Радамского, вспоминавшего подробности премьеры: «Сталин, Жданов и Микоян сидели в правительственной ложе <…> Ложа была бронирована стальным листом, чтобы предупредить возможное покушение из ямы [оркестровой – М.Б.].Каждый раз, когда ударные или медь играли fortissimo,  мы [Шостакович, Мейерхольд, Ахматова и Радамский – М.Б.] видели, как Жданов и Микоян вздрагивали и со  смехом оборачивались к Сталину» (Цит.: Radamski S. Der verfolgte Tenor : Mein Sangerleben zwischen Moskau und Hollywood. Munchen, 1972. S.214-215; 238). Именно Сталин первым высказался о музыке оперы «Леди Макбет Мценского уезда»: «Это сумбур, а не музыка», что стало сигналом (ату!) для травли композитора в прессе, критике, в театре. Герой романа Дж. Барнса «Шум времени» Шостакович с мрачной иронией вспоминает о пережитом: «Когда родилась Галина [дочь Д.Шостаковича – М.Б.], они с Нитой в шутку обсуждали, не назвать ли ее Сумбуриной. Вот это был бы жест иронической бравады. Нет, самоубийственной глупости» (Цит.: Барнс Дж. Шум времени : роман / Джулиан Барнс ; пер. с англ.Е. Петровой. – М.: Иностранка, Азбука Аттикус, 2017.С.63).Повествование Д. Барнса построено как  ретроспективное дознание главного героя в стиле мрачного гротеска. Постоянная психологическая доминанта – некая вина композитора.

Итак, приглашаем к чтению «интеллектуальных гурманов»! Рекомендуем!

Бедрикова Майя Леонидовна – доцент кафедры языкознания и литературоведения института гуманитарного образования, кандидат филологический наук, доцент.