Дорогие читатели! Литературный клуб «ТЕРРА ЛИТЕРАТУРА» публикует рассказ русского живописца Константина Коровина «Воспоминания детства», посвященный памяти А.С. Пушкина. «Многим бы хотелось видеть Пушкина. А бабушка моя, Екатерина Ивановна Волкова, видела его…».

Рекомендуем книгу воспоминаний Константина Коровина «Рассказы о любви к людям»!

                                             Коровин К. «Рассказы о любви к людям».

М.: Книжный Клуб Книговек, 2020. – 368 с.

   КОНСТАНТИН КОРОВИН

ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА

(в сокращении)

      Многим бы хотелось видеть Пушкина. А бабушка моя, Екатерина Ивановна Волкова, видела его. И говорила мне и брату моему, когда мы были маленькими детьми. Говорила об Александре Сергеевиче Пушкине, что это был самый умный человек России. И часто говорила нам о нём.

И мне представлялся он красавцем, на белом коне, как наша лошадь Сметанка, и в каске с перьями. – А бабушка сказала мне, что нет, он был маленького роста, сгорбленный, курчавый блондин, с голубыми большими глазами, блестящими, будто на них были слёзы. Серьёзный, никогда не смеялся. Одет был франтом, носил большое кольцо на пальце и смотрел в золотой лорнет. Зачем это, подумал я, маленького роста? Неправда, что бы мне ни говорили. Мой дед, Михаил Емельянович, был огромного роста, и мне хотелось бы, чтоб и Пушкин был такой же и приносил бы мне игрушки. И я, слушая, сидя на лежанке, думал: а ведь его убили. Как это гадко!

Несказанно я любил слушать бабушку, когда она читала Пушкина. И всё как-то было полно им: и вечер, и зимняя дорога, тройка, когда меня взял с собой мой дед в Ярославль, дорога, остановка на постоялом дворе, калачи, поросёнок, икра, и месяц, и страшный лес на дороге. И нравился мне Пушкин. Как верно и хорошо он написал про что-то, всё самое моё любимое.

И знал я уже много его стихов наизусть. Из дома деда, на Рогожской улице, уходил на соседний большой двор, к ямщикам, в ямскую избу, где было тепло, пахло щами… <…>

Я всей душой любил ямщиков. Я им говорил наизусть:

По дороге зимней, скучной

Тройка борзая бежит…

И видел – нравилось ямщикам….

– Ну-ка, скажи, Костя, вот ему… про раздолье удалое аль сердешную тоску…

Ямщики слушали.

– Скажи про старушку родную…

Тогда я ему говорил стихи:

Буря мглою небо кроет…

Игнат плакал. Всегда плакал.

Поразило меня однажды, что приятель отца моего, судебный следователь Поляков, сказал про Пушкина: барин, камер-юнкер. И что-то нехорошо говорил. Я сказал бабушке, Екатерине Ивановне:

– Поляков не любит Пушкина.

– Да, – ответила она, – не слушай его. Он нигилист.

Я не понял, но подумал: нигилист это, должно быть, вроде дурака.

Странно, что Ларион Михайлович Прянишников, впоследствии художник, родственник наш, часто бывая в доме у нас, тоже не любил Пушкина, тоже сказал: камер-юнкер!

Мой дед был именинник. Лежал в постели, прихварывал. Утром я пришёл к нему и сказал стихи:

Птичка божия не знает…

– Это, Костя, хороший барин сочинил.

Потом, вздохнув, сказал:

– Эх, грехи, грехи. Ты, Костя, когда молишься на ночь, поминай и его. Он ведь был добрый, как божий серафим. Мученик – ведь его убили.

«Вот, – думал я, – что такое».

– Дедушка, – говорю я, – а Игнат… я ему сказал стихи, а он заплакал.

– Ишь ты, – удивился дед. – а Игнат хороший мужик…Пьёт только частенько.

Почему-то дед запретил мне ходить в ямщицкую. <…>

Когда дед умер, то после я сказал своей няне Тане:

– Вот дед велел мне молиться о Пушкине.

– А кто он тебе? –  спросила няня Таня.

–  Он серафим от бога был, камер-юнкер убитый.

–  Ишь ты, –  вздохнула няня.

А потом няня сказала:

–  Молись так: «Помяни, господи, во царствии твоем раба твоего камер-юнкера Серафима».

Я на ночь, стоя на коленях в постели, поминал деда, покойную сестру и доброго убиенного «камер-юнкера Серафима».

*******

Материал подготовила: Бедрикова Майя Леонидовна – к. филол. наук, доцент.