Дорогие читатели! Литературный клуб «ТЕРРА ЛИТЕРАТУРА» предлагает фрагменты из воспоминаний Константина Алексеевича Коровина (1861-1939), яркого русского живописца, известного в мире искусства пейзажиста, портретиста, автора эскизов костюмов и театральных декораций. Константин Коровин был великолепным рассказчиком, он оставил воспоминания о своих друзьях – гениальном русском певце Фёдоре Шаляпине, писателе Антоне Павловиче Чехове, художнике Исааке Левитане, других товарищах по Московскому училищу живописи, ваяния и зодчества. «Многим хотелось видеть Пушкина. А бабушка моя, Екатерина Ивановна Волкова, видела его… Говорила об Александре Сергеевиче Пушкине, что это был самый умный человек России».

Рекомендуем книгу воспоминаний Константина Коровина «Рассказы о любви к людям»! Эта книга непременно понравится читателям – тем, кто предпочитает лёгкое и познавательное чтение, кому интересна повседневная жизнь старой патриархальной Москвы рубежа ХIХ-ХХ вв.

                                             Коровин К. «Рассказы о любви к людям». М.: Книжный Клуб Книговек, 2020. – 368 с.

   КОНСТАНТИН КОРОВИН

МОИ РАННИЕ ГОДЫ

(в сокращении)

      С детства мне страстно нравились музыка и пение – с самых ранних лет я уже зачитывался книгами. Более других я был влюблён – как это ни странно – в Шекспира, Пушкина и Лермонтова, которого прямо обожал и которого стихотворение «Скажи мне, ветка Палестины» так поразило меня. В нём особенно были милы мне какие-то неведомые мне «Селима бедные сыны». Девяти лет мне хотелось убежать к этим Селимам, где я бы мог вместе с ними сплетать ветви пальмы и слушать их песни. Этот край был чудесен в моём воображении – так же, как и мыс Доброй Надежды… <…> Помню так же альбом бабушки Екатерины Волковой, пушкинский альбом, – там были стихи, написанные рукой самого Пушкина. Так, через этот свет Пушкина и Лермонтова – через пение их арф, – видел я жизнь настоящую, стройную, гармоничную… <…>

А когда в первый раз был я в театре, шла «Волшебная флейта» Моцарта, и театр сразу показался чем-то замечательным!

Я рано начал рисовать и писать красками – сам, не испытывая ни от кого никакого принуждения или поощрения, воления или внушения. Картины, до чего хороши казались они мне! …

Но вот что внушало мне восторг – «Весна» Васильева и «Грачи прилетели» Саврасова! Сколько жизни в этих картинах, как хороши краски! И рано понял я, что главное в картине не что написано, а как написано.

И вот я в мастерской Школы живописи в Москве.

Сам Саврасов, живой, стоит передо мной. Он огромного роста, у него большие руки, а лицо его, как у бога, и всё, что он говорит, как от бога. До чего я любил его!

— Весна, — говорил нам Саврасов, — фиалки в Сокольниках, уже зелень распустилась. Ступайте туда, да… На стволах ив уже жёлтый мох блестит, отражается в воде… Воды весны! Да, ступайте…

— А как писать? – помню, спрашивает его ученик Волков.

— Писать? – недоумевает Саврасов. – Надо почувствовать, чуть тронуть только, надо видеть, да… Почувствовать красоту, природу!

В синей курточке смотрит на него Левитан – смотрит большими глазами и думает…

— Правду нужно, — говорит Левитан.

— Радость, – говорю ему я.

Вместе с Левитаном мы подолгу бродили под Москвой – в Останкине, Медведкове, Царицыне. Сколько этюдов написали мы здесь и сколько счастливых и радостных часов провели вместе в работе! Солнце, радость, свет… И всегда, всегда одна забота, одна мысль – как передать этот свет, как выразить эту радость, как закрепить её на холсте?

А сумерки зимой! –  это всегда сверхъестественно хорошо… Счастье созерцать. Созерцать – вот жизнь…

… …………………………………………………

Двадцати лет я окончил Школу «неклассным» художником. Так же и Левитан. «Классного» художника нам не дали — вероятно, за то, что у нас не было «мысли» в картинах. Все тогда были против нашей вольной живописи.

.……………………………………………………

Я был поражён Парижем, когда двадцати шести лет приехал в первый раз сюда. Но словно я уже видел его когда-то. Всё было именно таким, как рассказывала мне бабушка. Помню своё впечатление от французской живописи.

— Так вот они, французы. Светлые краски, вот это так… Много и такого, что и у нас, но что-то есть ещё и другое. Пювис-де-Шаванн – как это красиво! И импрессионисты… – у них нашёл я всё то самое, за что так ругали меня дома, в Москве.

Материал подготовила: Бедрикова Майя Леонидовна – к. филол. наук, доцент.