Дорогие читатели! Литературный клуб «ТЕРРА ЛИТЕРАТУРА» знакомит с редкими изданиями беллетризованных биографий выдающихся людей. Предлагаем фрагмент из трилогии о великих художниках Возрождения (повести о Леонардо да Винчи, Рафаэле, Микеланджело) популярнейшей писательницы Маргариты Владимировны Ямщиковой, псевдоним Алтаев Ал. (1872–1959.)

         Алтаев Ал. Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело: Повести. – М.: Моск. рабочий, 1995. – 431 с.  (Текст печатается по изданию: Ал. Алтаев. Впереди веков. М.: Детская литература, 1959).

****

МИКЕЛАНДЖЕЛО

(в кратком пересказе)

I

В семье каменотёса

В этот день, 6 марта 1475 года, в скромном доме у подеста Лодовико ди Леонардо Буонарроти Симони, правителя небольших итальянский селений Капрезе и Кьюзи, было большое волнение: жена его Франческа

Произвела на свет второго сына, которого решено было назвать Микеланджело. Родившегося ребенка должны были отправить в Сеттиньяно, к кормилице, и это очень огорчало мадонну Франческу. Но иначе нельзя: сеньора очень хрупкого сложения, и доктор требует для неё особенного ухода…

Его отлично выкормит невестка старой служанки Урсулы, что за скарпеллино – каменотёсом – в Сеттиньяно, в трёх милях от Флоренции, в горах. К тому же благородным сеньорам не принято самим кормить грудью детей – для этого есть бедные женщины, продающие своё молоко.

… И вот поезд с новорожденным потянулся… по дороге, вьющейся среди суровых скал Апеннин, выше, выше, туда, где находились каменоломни. Весна была в полном разгаре; буковые заросли давали тень и ласкали глаз бархатной зеленью. <…> Старая Урсула торжественно вынесла из повозки маленький сверток в нарядных крестильных пеленках, который заливался плачем, и передала его вышедшей навстречу молодой, дородной и красивой женщине, своей невестке, с внушительными словами:

— Берегите пуще глаз дитя самого подеста!..

……………………………………………………………………………………

У жены каменотёса Томазо, моны Барбары, рос и крепнул незаметно маленький Микеланджело… Ребенок засыпал и просыпался под стук молотков и весёлый звон бубенчиков стада овец, отправлявшихся на горные пастбища. <…> Один раз мадонна Франческа с мужем навестила сына, дав предварительно об этом знать в Сеттиньяно, и мона Барбара … в день посещения тщательно прибрала лачугу, украсив её горными цветами и травами. Бедное жилище приняло уютный, даже поэтический вид.

Двухлетнего Микеланджело, впрочем, привезли в родную семью. Он смотрел волчонком, конфузился и по всякому поводу твердил имя мамы Барбары <…> Мадонне Франческе мальчик-волчонок не очень понравился… Этот второй сын, точно чужой: его не занимают детские игры, приличные детям благородного сословия; он всё придумывает лазать на деревья и скалы за домом, откуда вот-вот сорвётся; он любит играть с камнями и палками; у него такие резкие манеры, и от простонародного говора его никак не отучить.

II

Все по-своему

Овдовевший сеньор Буонарроти переселился из своей виллы близ Сеттиньяно во Флоренцию. Надо было подумать об устройстве в школу восьмилетнего Леонардо, да и черёд Микеланджело не за горами. <…> Мессэр хорошо помнил слова покойной жены, когда привезли из гор сына: «Смори, какие у него глаза! В них есть величие. Увидишь, что он прославит нас. В мальчике нет пустой болтливости, как в Леонардо, и капризов, как у Буонаррото… Он молчалив, как настоящий вельможа». Подеста соглашался: «Да будет так. Микеланджело станет сановником, уважаемым всей Флоренцией вельможей, гордостью и честью нашего рода».

Каждое утро Урсула заботливо снаряжала в школу мальчиков, укладывая в их сумки грифельные доски и завтрак… Старая няня повторяла каждый день одно и то же:

— Ну, Микело, увидишь – опять опоздаешь в школу и тебе достанется на орехи от сеньора Франческо! И не надоело тебе получать синяки?

Воспитанный на свободе в семье каменотёса, мальчик возненавидел школу и самого мессэра Франческо с первого же дня. Бесконечная зубрёжка латинских склонений и спряжений и строгость учителя невыносимо угнетали маленького Микеланджело. <…> Колотушки считались обязательными при воспитании, и детей жестоко били не только за шалости, но и за малейшую ошибку в ответе на уроке.

— Иди, иди, на что ты еще загляделся?

А Микеланджело загляделся на небо. Синее-синее, такое же лучезарное и бесконечное, как в горах…

Микеланджело стрелою пролетел улицу, повернул в переулок и очутился на городской площади. Здесь Микеланджело останавливается как вкопанный… Его тянет полюбоваться на стену богато украшенного здания. Из ниши спокойно смотрят на него прекрасные глаза статуи. Эта статуя мадонны приковывает взгляд школьника: ему кажется, что белый мрамор мало-помалу оживает, губы розовеют, начинают шевелиться, дрогнула рука, держащая расцветшую, полную жизни лилию… Что с ним творится? Он забыл о школе и уронил сумку на мостовую… Ноги помимо воли ведут его на ступени высокого собора. С пылающим лицом он переступает порог и видит прекрасные мраморные фигуры…

III

«Вот то, что мне нужно»

Но одно утро перевернуло вверх дном все благие намерения Микеланджело. Идя в школу, он остановился у реки, неподалёку от моста, и загляделся на нишу в стене, из которой выглядывала мраморная статуя. Микеланджело увидел незнакомого юношу лет восемнадцати, в куртке, перепачканного красками, с руками, засунутыми в карманы коротких, до колен, штанов.

— Загляделся? – спросил юноша, широко улыбаясь.

… Я ученик знаменитого мастера Доменико Гирландайо. Меня зовут Франческо Граначчи – недурное имя и, уж верно, в будущем такое же знаменитое, как и имя моего учителя.

Микеланджело посмотрел на Граначчи с невольным почтением и сказал:

— А меня зовут Микеланджело Буонарроти. Наша семья не так давно во Флоренции, верно оттого я не слышал о знаменитом мессэре Гирландайо. Но мне очень бы хотелось посмотреть, как делают картины и статуи, и я был бы тебе очень благодарен, если бы ты как-нибудь показал бы мне, что там, у вас, в мастерской твоего хозяина.

Граначчи, казалось, был польщён.

— Хорошо.

IV

Корабли сожжены

Сеньор Буонарроти встретил художника Гирландайо с утонченной приветливостью:

— Добро пожаловать, любезный сосед! Я счастлив, что наконец-то имею честь принять вас, прославленного во Флоренции, да и не одной только Флоренции, великого маэстро.

<…> И еще немало наговорили они друг другу любезностей, прежде чем Гирландайо приступил к делу:

— Я пришёл просить у вас дать возможность сделать из вашего сына Микеланджело художника, который мог бы прославить имя того, кто произвел его на свет. Я уверен, что он оправдает мои надежды.

<…> Буонарроти сознавал, что ничто не сломит решение мальчика, — не согласись он, и Микеланджело убежит… Так, значит, ребёнок сильнее его?

«1488. Удостоверяю сего первого апреля, что я, Лодовико ди Леонардо ди Буонарроти, поручаю сына моего Микеланджело Доменико и Давиду ди Куррадо на ближайшие три года с тем условием и сговором, что означенный Микеланджело обязуется находиться у вышеназванных в означенное время, обучаясь в означенном ремесле…» Мессэр Лодовико не верил в талант своего сына, не имел даже тени пристрастия к искусству и считал, что этим контрактом обрёк сына, которого по-своему любил, низкую долю ремесленника.

Микеланджело Буонарроти (1475–1564) – итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт. Выразил в своих творениях идеалы Высокого Возрождения – глубоко человечные, полные героического пафоса, а также трагическое ощущение кризиса гуманизма в период Позднего Возрождения. Физическую и духовную красоту человека выражают сюжеты фресок (росписи свода Сикстинской капеллы в Ватикане (1508-12). С 1546 г. руководил созданием ансамбля Капитолия в Риме.

****

ПОЭЗИЯ МИКЕЛАНДЖЕЛО

(В переводе А.М. Эфроса)

 

Кто создал всё, тот сотворил и части –

И после выбрал лучшую из них,

Чтоб здесь явить нам чудо дел своих,

Достойное его высокой власти.

****

Не радостней весёлого занятья:

По злату кос цветам наперебой

Соприкасаться с милой головой

И льнуть лобзаньем всюду без изъятья!

 

И сколько наслаждения для платья

Сжимать ей стан и ниспадать волной,

И как отрадно сетке золотой

Её ланиты заключать в объятья!

 

Ещё нежней нарядной ленты вязь,

Блестя узорной вышивкой своею,

Смыкается вкруг персей молодых.

 

А чистый пояс, ласково виясь,

Как будто шепчет: «не расстанусь с нею…»

О сколько дела здесь для рук моих!

****

Скорбит и стонет разум надо мной,

Как мог в любви я счастьем обольститься!

И доводом и притчею живой

Меня корит и молит вразумиться.

 

«Что черпаешь в стихии огневой?

Не только ль смерть? Ведь ты же не жар-птица?»

Но я молчу; нельзя чужой рукой

Спасти тог, кто к смерти сам стремится.

 

Мне ведом путь и блага и страстей,

Но втайне мной другое сердце правит;

Его насилье слаб я побороть.

 

Мой господин живёт меж двух смертей:

Одна – страшна, другая же – лукавит,

И вот томлюсь, и чахнут дух и плоть. <….>

****

Чем жарче в нас безумные стремленья,

Тем больше нужен срок, чтоб их изгнать;

А смерть уж тут и не согласна ждать,

И воля не взнуздает вожделенья.

****

Материал подготовила Бедрикова Майя Леонидовна – к. филол. наук, доцент