Литературный клуб «ТЕРРА ЛИТЕРАТУРА» представляет редкое издание стихов Владимира Нарбута – поэта-акмеиста, современника А. Блока и В. Маяковского. 

Нарбут, В.И. Стихотворения / Вступ. статья, сост. и примеч. Н. Бялосинской и Н. Панченко. М.: Современник, 1990. – 445 с. – (Феникс. Из поэтического наследия ХХ века).

****

В нашем XXI веке мы не так много знаем о Владимире Ивановиче Нарбуте – поэте Серебряного века (хотя его стихи включены в хрестоматии). Чаще всего В. Нарбута упоминают в числе поэтов-акмеистов (Николай Гумилёв, Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Владимир Нарбут, Михаил Зенкевич, Сергей Городецкий). История жизни и творчества Нарбута (1888–1938) сама по себе могла бы стать основой биографического романа о судьбе русского человека, попавшего в молох репрессий 1930-х гг. В 1989 г. редакция издательства «Современник» открыла книжную серию «Феникс. Из поэтического наследия ХХ века», посвященную забытым именам – поэтам, погибшим в трагическое время. Исследователь творчества В. Нарбута Н. Панченко провёл расследование, изучив страницы архива поэта.

Оказывается, рукописи не горят! Составители сборника стихов В. Нарбута поведали поразительную историю о пожаре, случившемся в 1960 г. на даче В. Шкловского в Шереметьево. Дача со всем имуществом сгорела дотла, а большой кожаный портфель с архивом В. Нарбута практически не пострадал от огня. Поэтому мы можем сегодня узнать о жизни поэта, стихи которого так высоко ценили в свое время А. Блок, В. Брюсов и читатели-современники.

В издание 1990 г. вошли произведения из сборников «Стихи», «Аллилуйя», «Плоть», Советская земля», «В огненных столбах» и др. Владимир Нарбут высоко ценил личность и творчество Владимира Маяковского, не случайно записи, которые вёл поэт, начинаются с цитаты из Маяковского, которую Нарбут помнил наизусть в таком варианте и пунктуации:

Я хочу быть понят моей страной

Не поймут меня что ж

По родной стране пройду стороной,

Как проходит косой дождь.

Н. Панченко пишет о репрессированном поэте В. Нарбуте, несправедливо, насильственно обреченном на забвение: «Но это не белые пятна. Это рваные раны на живом теле нашей поэзии. Из шести акмеистов трое погибли. Четвёртая прошла крестный путь, чудом уцелев. Нарбут был реабилитирован только в 1956 г. Книг его почти не сохранилось. Их было тринадцать. Одна из первых конфискована царской цезурой. Последняя вышла в 1922 г.» (Вступ. статья. С. 5–6).

Современные В. Нарбуту критики обратили внимание на своеобразный ритм стихов молодого поэта, отличительную черту творческой индивидуальности, которую приняли как данность учителя и товарищи-акмеисты. Конечно, и мы, современные читатели, заметим особый ритмический рисунок, содержащий «неправильные», неотрегулированные элементы стиха (строки).

****

Владимир Нарбут

Из сб. «В городе Глухове» (1909 г.)

В ГОРАХ

Прозрачный воздух чист и нежен

И хрупко-тонок, как стекло,

Предел снегами зарубежен,

Долину сжало гор крыло.

Легко повисла скал площадка

Над серебристой крутизной.

Не в небе ль чёрная заплатка? –

Орёл парит косой луной.

А там внизу, по тихим склонам

Пасутся овцы у горы,

Как будто на сукне зелёном

Бильярда сгущены шары.

И звонче в свежести хрустальной

Грустит и искрится тоска –

И безутешный и печальный

Напев седого пастушка.

 

ОБЛАКА

Облака на богомолье

В скит лазоревый идут,

Солнцу вешнему – раздолье:

Дрёма, нега и уют.

Озимь гонит стебель тощий

И в испарине дрожит.

А кукушка в ближней роще,

Озираясь, ворожит.

Кто-то едет грузным шляхом:

Верховой иль на возу?

Но тяжелым верным взмахом

Набирает зной грозу.

 

ВИШНЯ

Налилась золотистая вишня

Соком алым, как кровь, как вино.

Почернела, обвисла в затишье,

Ожидая, что ей суждено.

Урожай от нежданного груза

Опустил гибких веток концы,

И на штамбе – зелёная блуза

Да побегов стальные гонцы.

Таял день, словно синяя льдина,

В накаляемом небе-печи.

И горели гвоздикой куртины,

Одуванчиков плыли мячи.

Но уже зацвирикали звонко,

Налетев стайкой из лозняка,

Дубоносы. И сели на тонкой

Затенённой лучине сука.

И выклёвывать косточки стали

Из вишнёвых монист наливных,

И носами – упругее стали –

Разжимать и расщёлкивать их.

Солнце жгло розоватые плиты

У крыльца, где стояли два льва.

И была кровью свежей облита

Потемневшая вишен листва.

 

СОСНЫ

Нынче чётный високосный

Золочёный год.

В жёлтой пыли млеют сосны:

Каждая цветёт.

От зацветов легковейных

Тяжело дышать,

В синих воздуха бассейнах –

Пуха благодать.

Ветра нет, да и не надо:

Зреют семена.

Пней ветшалая ограда

На бугре видна.

Хвоя стынет. Иней кинет.

Смотрит дуб-бобыль:

Цвет янтарный паутинит

Золотую пыль.

 

РУСЬ

Деревня на пригорке –

В заплатанной сорочке:

Избушки, как опорки,

Овины – моха кочки.

Поломанные крылья,

Костлявые скелеты –

То ветряки. И пылью

Грустит над ними Лето.

Убогие ходули

Надев, шагают тучи.

И клеет жёлтый улей

Зной, точно мёд, тягучий.

 

ПРЕДПОСЛЕДНЕЕ

Мужской сонет

Я прожил жизнь, всю как во сне,

Тебя не зная, но любя:

Ты проходила в стороне,

Весну и молодость губя.

Как часто грезилась ты мне

Идущей в белый скит, скорбя!

В бездомной ночи, в синем дне –

Следил я схимницей тебя…

Мрак голубеющий влача,

Смерть близит облик палача

И раскрывает тихий склеп.

Я – полунем, я – полуслеп.

Уж оплыла твоя свеча,

Завернутая в карий креп…

 

***

Ласкай меня… Ласкай, баюкай…

Уж недалёки те часы,

Когда единственной порукой

Мне будет – лента из косы.

Твоё прощание так нежно,

Как будто умираю я…

И грусти тихой безмятежно

Находит флёр, огонь тая…

Наивно тонкими руками

Ты обвиваешь шею мне…

Ласкай, ласкай!.. Мы в вечном Храме

Горим на медленном огне…

 

ВСТРЕЧА

Тебя забыл я… И какою

Ты предо мной тогда прошла,

Когда к вечернему покою

Сходила мгла на купола?

В равнинном устье бесконечно

Текли позорные года.

Я думал: уж тебя, конечно,

Не повстречаю – никогда…

Но как обманут был нежданно:

Стекло зеркал ночных следя,

Заметил профиль сребротканный

И лилию – хрустальней льда!

И вот – ты предо мной в тумане

Стоишь такой, как в первый раз:

Со взором никнущим, в обмане

Янтарно-чёрных скорбных глаз.

***

Из сб. «ВИЙ» (1915 г.)

ГРОЗА

Клубясь тяжёлыми клубами,

Отодвигая небосклон,

Взошла и – просинь над дворами

Затушевала с трёх сторон.

Вдоль по дороге пыль промчалась,

Как юркое веретено;

Трава под ветром раскачалась;

Звеня, захлопнулось окно.

Упала капля, вслед другая,

И зашумело по листам

И, длинный пламень высекая,

Загрохотало здесь и там…

Но так приветливо сияла

Лазури ясной полоса,

Что всё и верило и ждало:

Сейчас-сейчас уйдёт гроза,

И снова день прозрачно-яркий

Раздвинет синий свой шатёр, –

И радуги цветною аркой,

Сквозя, оцепит кругозор!

***

Материал подготовила Бедрикова Майя Леонидовна – к. филол. наук, доцент