ТЕРРА ЛИТЕРАТУРА предлагает читателям подборку лучших стихотворений «Наш серебряный светлый февраль»

****

ГЛЕБ АНФИЛОВ (1886–1938)

Глеб Анфилов. «Курок заржавленный чернеет строже…» / Публикация И.Г. Анфилова // Наше Наследие.II (14).1990. – С. 85–88. – (Возвращение)  

Февраль в деревне  

Расплескали девки

огневой кумач,

Парни рубят древки

Из сосновых мачт.

Улица-то длинная,

В сапогах кисель,

Тишина старинная,

В сердце карусель.

Тёмные Акимы

Поднимают флаг,

Ах, весны незримой

Светлый шаг.

Закликаем встречных

В наш крестовый ход –

Стариков предвечных

Волостной народ.

Дьякон у околицы

Отошёл бочком.

Девки смехом колются

А груди торчком.

Ходили до вечера

Туда и сюда.

Петь было нечего –

Вот беда.

Рига. 1917

 

Четвёртое измерение

 

Замедля будничный бег,

Забудь земной календарь.

В близкий бессмертный брег

Смертным веслом ударь.

Вечности синие серьги

Прими благодарно, как женщина.

Руки, работой истёртые,

Брось в мировое горение.

В самой серенькой церкви

Есть для уставших от Бога

Где-то вблизи от порога

Тонкая трещина

В четвёртое

Измерение.

1922

Февраль

И в небе сказано слово «февраль»,

И кто-то дверное тронул кольцо,

И странный сосед, запрокинув лицо,

Поёт про светлый февраль.

О, тихая кротость вешних примет

И синенький окрашенный снег.

Задумчивый мальчик, трёхлетний поэт,

Мне шепчет, печально лучась –

«Я в ручке зажал предвечерний свет,

Но он растаял сейчас…»

Мы так одиноки у шумных застав,

Где вырос, как вызов, над сводами дамб

Серый завод-металлург.

Нас видят с портфелями в людных местах,

Мы мёрзнем, как все, в молочных хвостах,

Но в жизни остался нам пушкинский ямб

И восковой Петербург.

Как знаем мы жгучую ненависть толп,

К тем, кто настежь души не раскрыл.

Шагай же бездумный советский полк

По шелесту сломанных крыл.

Мы кем-то проиграны чёрту в лото,

И нас никому не жаль.

И плачем, и плачем, как в белый платок,

В наш серебряный светлый февраль.

1933

* * *

ВЛАДИМИР НАРБУТ (1888–1938?)

Зимняя тройка

Колокольчик звякнул бойко

Под дугой коренника,

Миг, и – взмыленная тройка

От села уж далека.

Ни усадьбы, ни строений –

Только вехи да снега

Да от зимней сонной лени

Поседелые луга.

Выгибая круто шеи,

Пристяжные, как метель,

Колкой снежной пылью сея,

Рвут дорожную постель.

А дорога-то широка,

А дорога-то бела.

Солнце – слепнущее око –

Смотрит, будто из дупла:

Облака кругом слепились

Над пещеркой голубой.

И назад заторопились

Вехи пьяною толпой.

Закивали быстро вехи:

Выбег ветер – ихний враг.

И в беззвучном белом смехе

Поле прянуло в овраг.

Под горой – опять деревня,

С красной крышей домик твой;

А за ним и флигель древний

Потонул, нырнул в сувой.

– Вот и – дома. Вылезай-ка

Поживее из саней!

Ну, встречай гостей, хозяйка,

Костенеющих – родней! –

Снова кони, кучер, сани –

Оторвались от крыльца.

А в передней – плеск лобзаний,

Иней нежного лица.

1911

* * *

НАТАЛЬЯ ЛОПУХОВА

Меж ангелов белых и черных
мой снег заплутал.
В такую погоду и леший бы сбился с дороги.
А он, задирая замерзшие белые ноги,
все ищет меня по каким-то колючим кустам.
И воет пургою, и мечется –
снова не там…
И лица листает: не то, и не это – другое…
И хлещет наотмашь, и тает по чьим-то устам,
и, вновь не найдя, на земле застывает в покое.
Меж ангелов белых и черных
мой снег заплутал.
Не встретиться. Мне не замерзнуть,
ему – не растаять.
Идет и идет, и дорожки мои заметает.
Идет день и ночь, он, наверно, идти так устал…

* * *

Реквием

Как мертвенен сегодня ночью снег.
Я тороплю холодных пальцев бег
По белым клавишам безумного рояля.
И синий пламень неба за окном,
И ветви лип, изломанные льдом,
Шуршат и шепчут о моей печали.
И пальцы плачут каплями ногтей,
Педалей скрип, как окрики людей.
Паденье клавиш. Вскрик. И вновь паденье.
И в зеркале сутулится старик.
Свечное пламя вспыхнет, и на миг
Уродливы и страшны станут тени.

***
Куда-то небо запропало.
Снега, снега, ни дерева ни камня,
Ни человеческой души
Хоть черной, хоть зелёной,
Лишь была бы
Все тишина.
Лишь иногда, озябшее от стужи
Позвякивает сердце.

 

* * *